Понтификат Павла VI: евангелизация и единство христиан
о. Анджело Маффеис
Нередко в учительстве Павла VI настойчиво и спонтанно проявлялось осознание напряжения между желанием примирения между христианскими Церквами и требованием ни в чём не поступаться в наследии веры Католической Церкви. Эта тема неоднократно возникала в беседах с верными во время общих аудиенций по средам и в размышлениях перед чтением молитвы «Ангел Господень».
То, как Павел VI видел собственное церковное служение, ярко выразилось 10 июня 1969 года во время визита в штаб-квартиру Всемирного Совета Церквей в Женеве, где Папа представил себя так: «Моё имя - Пётр. Писание говорит нам, каким значением Христос пожелал наделить это имя и какие обязанности оно налагает на нас: ответственность апостола и его преемников».
Из этих слов следует, что Павел VI считал своим долгом представить себя делегатам Церквей, собравшихся в экуменическом Совете тем, кем он есть, не скрывая служение, к которому он был призван в Церкви. Папа Монтини напомнил, что основой этого служения является Евангелие, которое составляет его корень и устанавливает норму, и добавил, что выбрав имя Павла в момент избрания, он хотел поставить это служение под знак провозглашения Евангелия всем народам.
Расхождения, существующие между христианами по поводу этого служения, были хорошо известны Павлу VI, но они не мешали признать реальное, пусть даже несовершенное общение между различными христианскими Церквами.
Если перед такой квалифицированной экуменической аудиторией, как в штаб-квартире Всемирного Совета Церквей в Женеве, Павел VI отстаивал неотъемлемый характер служения Святого Петра, то за два года до этого (в своей речи 29 апреля 1967 года к сотрудникам Папского совета по содействию единству христиан) он указал на служение Папы Римского как на «самое серьёзное препятствие на пути экуменизма», на пути к примирению между христианами и Церквами, хотя с другой стороны такое служение неотъемлемо. Действительно, осуществление этого служения является точкой, в которой чувствуется острое напряжение между его призванием служить единству всех христиан и тем фактом, что для значительной их части именно подобное служение представляет собой препятствие для церковного общения.
В настоятельном требовании сохранять нетронутым наследие католической веры некоторые видели фактическое отрицание заявленной Собором готовности к диалогу. Павел VI категорически отвергнул этот вывод. На общей аудиенции 20 января 1971 года он чётко ставит вопрос, может ли ясность и твёрдость в позиции католиков стать причиной, которая остановит этот диалог ещё до его начала:
«Нет, ни в коем случае; более того - именно так диалог становится необходимым и возможным. Необходимым, ибо только обладание верой, которую мы считаем истинной, делает нас способными к диалогу и является условием для плодотворного диалога; возможным, потому что это рвение к вере является источником многих ресурсов для интересующего нас диалога».
«Папа Павел VI был гением жестов». Во время процесса канонизации, такими словами охарактеризовал экуменическую деятельность Павла VI кардинал Йоханнес Виллебрандс, один из его ближайших сотрудников в этой области, сначала как секретарь Папского Совета по единству христиан (1960-1969), а затем как президент этой же организации (1969-1989). На самом деле, экуменические жесты Павла VI были результатом сознательного и вдумчивого выбора и имели чёткое символическое значение. Они выражали волю встречи и примирения с Церквами и церковными общинами, отношения с которыми на протяжении веков были прерванными. Эти жесты имели целью способствовать примирению прошлых воспоминаний, но в то же время предвосхищали реальность общения, которое пока невозможно с точностью описать в богословских и канонических терминах, но которое становится зримым через совершаемый жест.
Символическое значение жестов Павла VI особенно проявилось в паломничестве на Святую Землю с 4-го по 6 января 1964 года.
Память об этой поездке неразрывно связана с изображением объятий между Папой и Вселенским Патриархом Афинагором, которые показали готовность Католической Церкви положить конец враждебности и равнодушию прошлого, дабы открыть новую эпоху встреч и диалога.
По случаю этой встречи Павел VI преподнёс в дар Патриарху Афинагору, Патриарху Иерусалимскому Бенедикту и армянскому Патриарху чашу как знак одного и того же священства, единой жертвы Господа. Тем самым Папа Монтини пожелал выразить идентичность сакраментальной структуры Католической Церкви и Православных Церквей. В свою очередь Патриарх Афинагор подарил Павлу VI энколпион, означающий на Востоке принадлежность к иерархии, и Папа, по своей инициативе, снял столу и надел энколпион.
Встреча в Иерусалиме сделала возможным важный акт примирения между Католической Церковью и Православными Церквами. В конце Собора (7 декабря 1965 года) были отменены отлучения, которыми Рим и Константинополь обменялись в 1054 году. Это событие нашло дальнейшее подтверждение в послании Папы Павла VI Anno ineunte (25 июля 1967 г.), адресованном Патриарху Афинагору. В этом документе содержалось определение Церквей-сестёр.
Экуменическое значение паломничества на Святую Землю и встреч, которые там имели место, очевидно, однако путешествие Павла VI представляет собой одновременно послание, обращенное к Собору и ко всей Католической Церкви. Во время своего избрания Папа Монтини заявил о своей твёрдой воле продолжить и завершить Собор, созванный Иоанном XXIII. Фактически, руководство Второго Ватиканского собора и реализация его решений совпадают с программой понтификата Папы Монтини.
Павел VI руководил Собором различными способами: через выступления, в которых излагались темы и приоритеты; он тщательно следил за составлением документов и прилагал максимальные усилия по распространению учения, сформулированного в текстах. В этом контексте даже паломничество в Святую Землю, а также другие поездки, совершенные во время Собора - в Индию и в Нью-Йорк на Генеральную Ассамблею ООН, - можно считать такими же посланиями, адресованными Собору, сформулированными на языке символических жестов.
