Павел VI и миссия. Гармония диалога
Монс. Франко Джулио Брамбилла, епископ Новары
Церковь призвана учесть побуждения, совпадения и точки соприкосновения между апостолом язычников, благодаря которому христианство достигло Европы, и первым Папой, который свёл счеты с современностью, представляющей одновременно наследие христианской веры и вызов её встречи с западным миром. Переосмыслить наследие Папы Монтини, начиная с его первой энциклики Ecclesiam suam и до незабываемой Evangelii nuntiandi: в этих двух текстах сияет апостольское воодушевление Папы из Ломбардии.
Начнём со слов, которыми Павел VI открыл свою первую энциклику: «Этим письмом мы всего лишь желаем исполнить наш долг, дабы открыть вам наше сердце с намерением придать общению веры и милосердия, которое существует между нами, большую сплочённость, большую радость, с целью укрепить наше служение» (Ecclesiam suam, 8). Здесь будет кстати вспомнить пророческое выступление, которое кардинал Монтини сделал в базилике Святого Петра через несколько дней после окончания первой сессии Второго Ватиканского собора (5 декабря 1962 года). Монтини подготовился тщательно, ему даже помог богослов Карло Коломбо, который для большинства отцов считался, когда он говорил в соборном зале, голосом Папы Римского.
Историк Ян Гроотерс так описывает атмосферу этого дня: «Речь 5 декабря была выслушана с высочайшим вниманием всего собора. Мы знаем, например, из свидетельства кардинала Феличи, что сотрудники генерального секретариата и работники, обслуживавшие техническое оборудование, оставили свою работу и выстроились вдоль стен зала, чтобы послушать долгожданного оратора». Что же сказал этот долгожданный оратор? К наброскам, подготовленным Карло Коломбо, Монтини переписал самое начало речи, - слова, которые произвели глубокое впечатление на собрание более двух тысяч епископов. Он сказал: «Что такое Церковь? Что делает Церковь? Это два столпа, вокруг которых должны быть организованы все темы собора.
Тайна Церкви и порученная ей миссия, которую она должна выполнять: на этом и должен сосредоточиться собор! Все ждут, чтобы Церковь на этом соборе чётко и сознательно исповедовала свою природу, задачу, которая была ей всегда поручена, и особую деятельность, которую она должна осуществлять в это время».
Слова Монтини были отзвуком его собственного послания на Великий пост 1962 года, озаглавленного «Подумаем о Соборе»:
«Церковь намерена с помощью предстоящего собора вступить в контакт с миром. Это великий акт милосердной любви. Церковь не будет думать только о себе; Церковь будет думать обо всем человечестве. Она будет думать о вас, помня, что она является продолжательницей того воплощенного Слова Христа, которое пришло в мир, дабы спасти его, в каком бы состоянии он ни находился. Поэтому она попытается стать сестрой и матерью людей; она будет стараться быть бедной, простой, смиренной, достойной любви в своих словах и действиях. Поэтому она будет стараться быть понятной и дать сегодняшним людям возможность слушать её и говорить с ней простым и понятным языком. Поэтому она будет повторять миру свои мудрые слова о человеческом достоинстве, верности, свободе, любви, нравственной серьёзности, о мужестве и жертве. Поэтому, как было сказано, она увидит себя ‘обновляющейся’, скинув со своих плеч, если потребуется, остатки старых царских одеяний, дабы облачиться в более простые формы, отвечающие современности».
Приведенные цитаты позволяют нам прикоснуться к евангелизационнму вдохновению страсти Папы Монтини. Это ревностное устремление выразилось в письме от 18 октября 1962 года, спустя всего лишь неделю после начала собора, и оставалось скрытым до смерти Папы. Это письмо, обнародованное кардиналом Суэненсом лишь в 1983 году, следует прочитать полностью, чтобы понять миссионерские устремления Монтини, проявившиеся ещё до собора. Текст этого послания диктует линию Второго Ватиканского собора с пророческой ясностью, которая предусматривает даже структуру соборных сессий:
«Вторая сессия должна рассмотреть миссию Церкви; что делает Церковь Operari sequitur esse. И было бы прекрасно и легко, на мой взгляд, подытожить в нескольких главах различные виды деятельности Церкви: Ecclesia docens, Ecclesia orans, (здесь должна быть дискуссия о священной литургии), Ecclesia regens (то есть, занимающаяся различными аспектами пастырской жизни), Ecclesia patiens. Все нравственные вопросы, догматические, благотворительные, миссионерские и т. д. можно было бы упорядоченно обсудить в этой второй части собора».
Идею миссии Павла VI можно подразделить на два аспекта, ярко выраженные в двух его энцикликах: диалог как стиль миссии (Ecclesiam suam, 1964) и благовестие как форму Церкви (Evangelii nuntiandi, 1975). Образно говоря, это две колонны одной арки, которая охватывает почти весь понтификат Папы Монтини.
Выбор темы первой энциклики Павла VI был деликатным. Он стал Папой в июне 1963 года, после Папы Иоанна XXIII, смерть которого взволновала мир. Первым великим решением нового Папы было продолжение собора. По этой причине энциклика увидела свет только 6 августа 1964 года. Какую же тему он развил в ней? Обычно первое послание понтификата считается программным.
Текст созрел после второй соборной сессии 1963 года, не лишённой споров, и с небольшими результатами: единственным утверждённым текстом стала Конституция о священной литургии Sacrosanctum concilium. Ожидалось, что третья сессия будет решающей: на карту была поставлена Конституция о Церкви. Вполне понятна осторожность, с которой Папа предвосхищает эту тему.
Павел VI делает смелый выбор: он располагает тему Церкви в свете диалога (этот документ известен как «энциклика диалога»). Вот как сам Павел VI представляет её в своей речи 6 августа 1964 года: в ней «мы говорим о том, что, по нашему мнению, Церковь должна делать сегодня, дабы быть верной своему призванию и соответствовать своей миссии. То есть, мы говорим о методологии, которой, по нашему мнению, должна следовать Церковь в соответствии с волей Христа Господа. Можно, пожалуй, назвать эту энциклику: пути Церкви».
Непосредственная причина этого слова «диалог» (которое повторяется в энциклике пятьдесят семь раз) проистекает из чёткой воли Папы Римского предоставить свободу собору, но вместе с тем напомнить ему стиль, в котором он должен действовать. Здесь обозначается «сам диалог как духовный, нравственный и апостольский путь миссии Церкви»: поэтому документ не следует определять как энциклику исключительно о диалоге, но как размышление о диалогическом стиле бытия и миссии Церкви. Мы могли бы сказать, что слово «диалог» не определяет тактику или стратегию Церкви по сокращению дистанции между христианами (особенно католиками) и современностью, но является путём Церкви, её узнаваемой формой, её характерным стилем.
Диалог указан Павлом VI прежде всего как метод отношений с миром; он объясняет архитектуру Ecclesiam suam. Есть три способа диалога, указанные Папой. Три части энциклики также соответствуют им.
Первый способ - духовный, сегодня мы бы сказали «богословский»: он касается сознания, которым должна обладать Церковь о самой себе и которое она должна питать в своём теле. Здесь Папа выражает неизменную решимость, воспринятую им от Романо Гуардини. Будучи ещё кардиналом, вот что сказал Монтини в одном из подготовительных выступлений к собору: «Собор является необычайной возможностью и мощным стимулом для укрепления «чувства Церкви» во всем католичестве». Памятное слово Романо Гуардини кажется произнесенным для этого обстоятельства: «Начался процесс огромной важности: пробуждение Церкви в душах» («Соборы в жизни Церкви», в Discorsi e scritti sul Concilio [1959-1963 гг.], 109-124, 114).
Было бы достаточно прочитать вдохновенную главу 37 энциклики: «Разве мы не помним всего богатого учения апостола Павла, который не перестаёт напоминать нам: ‘Вы едины во Христе’ и наставляя нас, дабы ‘...истинною любовью всё возвращали в Того, Который есть глава Христос; из Которого всё тело...’, и предостерегая нас: ‘Он есть прежде всего, и всё Им стоит’?». Достаточно, чтобы все помнили среди учителей святого Августина: ‘...Давайте радоваться и благодарить не только за то, что стали христианами, но Христом. Вы понимаете, о братья, понимаете ли вы Божий дар для нас? Будьте полны восхищения, наслаждайтесь: мы стали Христом. Ибо если Он - глава, мы члены: цельный человек, Он и мы... Следовательно, полнота Христа: голова и члены. Каковы голова и конечности? Христос и Церковь’ (Ecclesiam suam, 37)».
Наконец, третья часть энциклики Ecclesiam suam раскрывает типичное изящество Павла VI в анализе языка и форм диалога. Прежде всего, Папа выделяет шесть решающих характеристик, в соответствии с историко-спасительным диалогом между Богом и человечеством: божественная инициатива, Его милосердное намерение, безусловный характер Его освобождающего свойства, универсальность получателей, педагогика постепенности (№ 74–79). Сегодня можно сказать, что эти шесть черт точно определяют существо Народа Божия, которым является Церковь.
Церковь - это реальное знамение спасительного диалога Бога с человечеством, центром которого является Пасха Иисуса Христа. Поскольку Церковь реальна, она является конкретным местом, где происходит встреча собрания людей со Христом. Поскольку Церковь является знамением, она осуществляет это собрание, неся Христа людям и давая возможность людям достигать Христа. Она не стоит посредине как третий лишний между Христом и человечеством, поскольку общность и миссия, которые определяют Церковь, - это два названия самой встречи.
В конце этой части Папа описывает четыре свойства диалога (№ 83-84): ясность, кротость, доверие, благоразумие. Приведём первые два:
«Ясность превыше всего; диалог предполагает и требует понимания, это поток мыслей, это приглашение к осуществлению высших способностей человека; этого названия было бы достаточно, чтобы классифицировать его среди лучших явлений человеческой деятельности и культуры; и этой первоначальной необходимости достаточно, чтобы побудить нашу апостольскую заботу пересмотреть все формы нашего языка: понятен ли он, популярен ли он, избран ли он. Другой характеристикой является кротость, которой Христос предложил нам учиться у Него: ‘Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем’. Диалог не горделивый, не острый, не оскорбительный. Его авторитет объясняется истиной, которую он раскрывает, любовью, которую он распространяет, примером, который он предлагает; это не приказ, не навязывание. Он мирен; он избегает насильственных действий; он терпелив; он щедр».
