Тайна исповеди и критерии коммуникации

Ольга Сакун - Град Ватикан

В настоящий момент наблюдается несоответствие между темпами научно-технического прогресса и общественно-этического развития, что порождает культурную и нравственную «инволюцию». Забвение Бога приводит к неспособности «признавать и уважать, в любых обстоятельствах и на любом уровне, основные координаты человеческой жизни, а вместе с ней и жизни Церкви», отмечается в документе: «Если научно-техническое развитие не соотносится с развитием этического формирования человека, его духовным возрастанием, значит, это никакой не прогресс, а угроза для человека и для мира» (Бенедикт XVI, Spe salvi 22).

«В свете частной и массовой коммуникации стремительно растут ʺтехнические возможностиʺ, но не любовь к истине, не усилия по ее поиску, не чувство ответственности перед Богом и перед людьми; вырисовывается тревожная диспропорция между средствами и этикой. Коммуникативная гипертрофия как будто обращается против истины и, следовательно, против Бога и против человека; против Иисуса Христа, Бога, ставшего человеком, и против Церкви».

В документе отмечается, что в последнее время мы наблюдаем «информационную ненасытность»: мир коммуникаций хочет заменить собой реальность, обуславливая ее восприятие и манипулируя этим восприятием. «К сожалению, и само строение Церкви, живущей в мире и иногда усваивающей его критерии, от этого не застраховано. Нередко сами верующие расходуют драгоценные силы на поиск ʺновостейʺ- или же самых настоящих ʺскандаловʺ, – подходящих для восприимчивости определенного типа общественного мнения», и их цели чужды природе Церкви. Даже духовенство, вплоть до высоких иерархов, иногда захвачено этой тенденцией, отмечается в документе Апостольской пенитенциарии: общественное мнение в этом случае считается «окончательным трибуналом», которому предоставляется информация любого рода, в том числе нарушающая конфиденциальность. Все это ведет к «опрометчивым суждениям, к неправомерному ущербу для репутации, к нарушению права каждого человека на защиту собственной частной сферы, права, закрепленного в каноническом праве (CIC 220). В этом контексте все больше проявляется негативное предубеждение в отношении Католической Церкви, не учитывающее истинной природы Церкви, ее истории и ее благотворного воздействия на жизнь людей, но основанное на требовании к Церкви, «сообразовывать собственное правосудие с гражданским правосудием стран, в которых она живет».

Именно в силу подобных претензий Апостольская пенитенциария посчитала необходимым вмешаться посредством данного документа, чтобы подтвердить неприкосновенность тайны исповеди, конфиденциальность, относящуюся к духовной сфере вне Таинства Исповеди и к профессиональной тайне, а также критерии и границы, присущие любой другой разновидности коммуникации.

Напоминая, что тайна исповеди относится напрямую к Божественному праву, документ еще раз подчеркивает, что в этом не может быть никаких исключений. Защита тайны исповеди требует от исповедника, если это необходимо, готовности к мученичеству, то есть свидетельству «единственности и спасительной вселенскости Иисуса Христа и Церкви» (Dominus Jesus). Священнику, выслушивающему исповедь, ни при каких обстоятельствах нельзя выдавать кающегося словами или любым другим способом (кан. 983), ему запрещено использовать полученные сведения даже при отсутствии опасности, что эти сведения будут каким-либо образом открыты. Это относится ко всем грехам, названным в исповеди, как явным, так и тайным, как смертным, так и обыденным, в том числе и в случае, если не было дано отпущение грехов.

Цитируя святого Фому Аквинского, Апостольская пенитенциария напоминает, что в Таинстве Покаяния священник действует «не как человек, но как Бог». Иными словами, он просто «не знает», что ему было сказано на исповеди, поскольку это знает только Бог. Поэтому священник может даже поклясться, не нанося ущерба своей совести, что он «не знает» того, что известно одному лишь Богу.

Священнику запрещено намеренно вспоминать об исповеди, и он обязан подавлять всякое непроизвольное о ней воспоминание. Тайну исповеди должно соблюдать и любое другое лицо, которое осведомлено о ее содержании, например, переводчик или любой человек, случайно ее услышавший. Запрет нарушения тайны исповеди настолько категоричен, что он препятствует священнику говорить о содержании исповеди с самим кающимся за пределами Таинства без его явного согласия, говорится далее в тексте документа Апостольской пенитенциарии. После совершения Таинства Покаяния кающийся не может освободить священника от соблюдения тайны исповеди, поскольку обязанность ее соблюдения исходит от Бога, а не от человека.

Неприкосновенность тайны исповеди, говорится далее в документе, ни в коем случае не может считаться потворством злу: напротив, это «единственное подлинное противоядие ко злу, угрожающему человеку и всему миру», поскольку исповедь позволяет обратиться и преобразиться Божьей любовью.

Исповедник, читаем в тексте документа, «ни в коем случае не вправе в качестве условия для отпущения грехов обязывать кающегося предстать перед гражданским правосудием»: единственное условие для действительного отпущения грехов – это «искреннее покаяние наряду с твердым намерением исправиться». Если перед исповедником предстает жертва чужого преступления, то он должен наставить ее в отношении прав и конкретных правовых инструментов, чтобы заявить о преступлении в органы гражданского и церковного правосудия.

«Любое политическое действие или законодательная инициатива, направленная на нарушение неприкосновенности тайны исповеди, - утверждается в документе, - составляет недопустимое оскорбление в отношении libertas Ecclesiae, узаконенной не отдельными государствами, а Богом; это является также нарушением религиозной свободы, правовой основы для всякой иной свободы, в том числе свободы совести отдельных граждан, как кающихся, так и исповедников».

Далее Апостольская пенитенциария переходит к теме подсудности вне Таинства, к которой особым образом относится духовное руководство. Сведения, открытые духовному наставнику, будь то священнослужитель или мирянин, также конфиденциальны и требуют соблюдения тайны (ср. кан. 220). Этот принцип подтверждают канон 240 Кодекса канонического права и канон 339 Кодекса канонического права Восточных Церквей, где говорится о том, что при принятии решения о рукоположении воспитанников семинарии или об их отчислении ни в коем случае недопустимо допытываться мнения духовников. Кроме того, согласно действующим правилам, на процессе прославления святых не могут свидетельствовать не только исповедники Слуги Божьего, но и его духовные руководители, даже если их свидетельство не касается содержания исповеди.

В последнем разделе документа говорится о профессиональной тайне, нарушение которой в Катехизисе Католической Церкви классифицируется как проступок против истины.

Отдельно затрагивается вопрос соблюдения «Папской тайны» согласно предписаниям Secreta continere. Цель присяги о соблюдении «Папской тайны» – «общественное благо Церкви и спасение душ», напоминает Апостольская пенитенциария. Верное истолкование информации, относящейся к «Папской тайне», может быть дано только Апостольским Престолом в лице Святейшего Отца.

Что касается всех остальных областей коммуникации, то в документе звучит следующая рекомендация: «Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними» (Лк 6,31).

«Таким образом, в изложении правды, равно как и в умолчании о ней в отношении того, кто не имеет права ее знать, следует всегда сообразовывать свою жизнь с заповедью о братской любви, имея перед глазами благо и безопасность других, уважение к их частной жизни и к общему благу»

«В наше время массовой коммуникации, - говорится в заключительной части документа, - когда любая информация ʺсгораетʺ, а вместе с ней, к сожалению, сгорает и часть человеческой жизни, необходимо вспомнить заново о силе слова, о его конструктивной силе, а также о его силе деструктивной». Благоразумие и мудрость требуют «избегать любого корыстного или ошибочного использования тех сведений из частной, общественной или церковной жизни, которые могут нанести оскорбление достоинству человека и самой Истине, - ею же по-прежнему является Христос, Господь и Глава Церкви».