Личная часовня Папы Павла VI
.Новоизбранный Папа Монтини обнаружил в апартаментах простую комнату, лишь «приспособленную» под часовню. Этого было недостаточно. Папе Монтини требовалось пространство, которое поощряло бы к молитве и размышлениям. В диалогах с Жаном Гитоном он пояснил, что чувствовал острую потребность в «благородном и простом» месте, где можно было бы жить своей духовностью.
Исчерпывающее описание этого «места» дает о. Леонардо Сапиенца, регент Префектуры Папского дома, в недавно изданной книге «Искусство и молитва. Личная часовня Павла VI» («Arte e preghiera. La Cappella privata di Paolo VI»). Монтини дал точные указания архитектору Дандоло Беллини и художникам, чтобы они могли выразить религиозное значение, которое он хотел придать этой среде; кроме того, требовалась адаптация в соответствии с литургической реформой II Ватиканского собора. Открытие часовни состоялось 1 ноября 1964 года. В связи с этим Монтини сказал: «Для нас это живой дом, особое место. Это Зал Христа-Учителя; это Храм Христа-Священника. Ибо, как мы знаем, везде, где есть Скиния, её реальное и таинственное присутствие склоняет нас к поклонению, приглашает к созерцанию, допускает нас к общению. Христос здесь – Учитель. Его присутствие истинно. Здесь Его кафедра. Здесь Его голос приобретает истинное звучание, обретая ничем не искаженный отклик».
«Эти мысли, – пишет монсеньор Сапиенца, – нашли достойное выражение в личной часовне Папских апартаментов. Часовня Папы, – подчеркивает автор, – является типичным примером искусства, понимаемого как благочестие, и в этом аспекте гармонично сливаются как религиозная, так и художественная составляющие».
Особую ценность книге о. Сапиенцы придают отрывки из диалогов между Павлом VI и Жаном Гитоном. Описывая часовню, французский философ пишет: «Первое, что меня поразило, – это игра света. Свет там находится в своей естественной стихии; он озаряет собой всё. При этом источника света не видно. Стеклянный потолок рассеивает небо». Затем Гитон воздает должное чувству прекрасного Павла VI, вдохновляемого отказом от орнаментов и всего лишнего. «Папа, – подчеркивает Гитон, – убрал ненужное, то, что искажает красоту: чрезмерное, бросающееся в глаза, роскошное, чтобы осталась только красота (в манере греков и флорентийцев)».
В одном из диалогов Павел VI и Жан Гитон обсуждают тему красоты: Папа заявляет, что между священником и художником существует сходство, и даже более того, – «удивительная способность взаимопонимания».
«Наше общее служение, – отвечает Павел VI, – требует от нас сделать доступным, понятным, то есть эмоциональным невидимый и невыразимый мир Божьего духа. В искусстве представления этого невидимого мира в интеллектуальных формулах художники являются мастерами».
Со своей стороны, Гитон отмечает, что «сегодня совпадение священства и искусства чрезвычайно затруднено», ибо искусство движется «нечеловеческими» путями, затрагивая «почти адские места». «Современное искусство, – замечает философ, – не интересует ни реальное, ни сюрреалистичное, а только возможное: возможное во сне и часто возможное в кошмаре». Взволнованным был ответ Павла VI: «Я тоже обеспокоен; мое сердце кровоточит, когда я вижу современное искусство, которое отделяет нас от человека, от жизни. Порой кажется, что некоторые художники забывают о том, что искусство должно выражать реальность. Иногда невозможно ничего понять. Это какая-то вавилонская башня».
Но в то же время следует отметить, что изображение вещей не следует переводить в плоское и безвкусное художественное выражение: оно всегда должно проявлять Божественное вдохновение и питаться им. По словам Павла VI, проблема в том, что «трансцендентное пугает современного человека». Но «те, кто не знают этой дистанции, – предупреждает Монтини, – не знают истинной религии. Кто не чувствует превосходства Бога и Его тайны, не может сказать, что обладает истинным искусством».
Габриеле Николо
